Самое трагичное событие, наложившее отпечаток на творчество ленинградских мастеров пера, – блокада. Скорбь о тех, кто не вернулся, не выжил, бесконечная ярость, адресованная захватчикам, но, вместе с тем, столь же неиссякаемая вера в бессмертный город и мужество его населения – вот три неизменные составляющие блокадного творчества. Стихи Ольги Федоровны Берггольц – не исключение. Несмотря на то что ее творческий путь начался еще в довоенные годы, в летописи Санкт-Петербурга она навсегда осталась «блокадной поэтессой».

Жизненный путь этой великой женщины был наполнен несправедливостью, тягчайшими лишениями и предательством, но тем больше уважения внушает ее стойкость. Родилась Ольга Берггольц третьего (по старому стилю – шестнадцатого) мая 1910 года в Санкт-Петербурге, в семье врача-хирурга Федора Христофоровича и оперной певицы Марии Тимофеевны Берггольц. Родители сделали все возможное, для того, чтобы их дети (у Ольги Федоровны была младшая сестра, Мария) стали образованными и культурными людьми. Именно мама привила девочкам любовь к поэзии. В 1923 году 13-летняя Ольга Берггольц сделала первые записи в дневнике, который вела всю свою дальнейшую жизнь. А год спустя стихи Ольги, пионерки и пролетарской активистки, впервые были опубликованы в стенгазете завода «Красный ткач». Через полгода свет увидела ее первая повесть – «Заколдованная тропинка». Вскоре она стала членом «Смены» (молодежного литературного объединения), а ее стихи высоко оценил сам Корней Чуковский. Здесь, в «Смене», она встретила своего будущего супруга, поэта Бориса Корнилова. В 1926 году будущая поэтесса окончила рабочую школу, затем поступила на факультет филологии Ленинградского университета. На преддипломную практику она отправилась корреспондентом во владикавказскую газету «Власть труда». Осетия произвела на нее неизгладимое впечатление &undefined; потом, в самые трудные минуты ее жизни, она с воодушевлением вспоминала ее горы, природу, душевных и отзывчивых людей…

В 1928 году Ольга вышла замуж за Бориса, в браке родилась дочь Ирина. В 1930 году Берггольц начала сотрудничать с детским журналом «Чиж» в том же году вышло ее первое отдельно изданное произведение «Зима-лето попугай». Но в личной жизни поэтессы наступил кризис в отношениях с Корниловым потерпели крах, но в жизни девушки появилась новая любовь – ее бывший однокурсник Николай Молчанов. Последовал полный ярких красок и новых впечатлений период работы корреспондентом в Казахстане. Вернувшись в Ленинград, она опубликовала сборник «Стихотворения», который ознаменовал новую веху в творчестве Берггольц. В 1932 году семья поселилась в экспериментальном Доме коммуны инженеров и писателей на Рубинштейна, 7. Здесь на свет появилась малышка Майя.

Но судьба приготовила еще один удар для этой сильной женщины – Николай был призван в армию, служил на границе с Турцией, через год был комиссован с тяжелой формой эпилепсии&undefined; вскоре после его возвращения умерла Майя. В 1936 году та же участь постигла и ее старшую дочь…

Смерть двух любимых людей – это непосильная ноша для одного человека. Но злой рок предначертал Ольге новые несчастья. В 1937 году поэтессу исключили из Союза писателей, обвинив ее в связи с поэтом Леопольдом Авербахом, арестованным по ложному обвинению.

В декабре 1938 года в застенки НКВД попал друг семьи Леонид Дьяконов. Под пытками он оговорил Берггольц, обвинив ее в помощи при подготовке двух терактов. Беременную Ольгу Берггольц арестовали и продержали в камере «Крестов» полгода. Женщина потеряла ребенка – стараясь выбить показания, ее долго, со знанием дела били ногами в живот. Но поэтесса не произнесла ни одного дискредитирующего себя слова. В июле 1939 ее освободили за недоказанностью состава преступления, не без вмешательства Александра Фадеева (секретаря Союза писателей СССР).

После освобождения Берггольц почти перестала писать стихи, переключившись на прозу, которая впоследствии была включена в ее книгу «Дневные звезды». Женщина претерпевала глубокий внутренний кризис, не зная, как ей жить дальше, кто она для своего государства – гражданин или враг. Начались сороковые, и к ее родному дому подступила беда.

Николай Молчанов отправился на фронт, несмотря на тяжелую болезнь. За считанные недели после начала войны враг окружил Ленинград. В годы блокады Ольга Берггольц работала на радио. Отныне ее тихий голос олицетворял голос самого Ленинграда: «Говорит Ленинград!.. У микрофона поэтесса Ольга Берггольц…».

Ее голос говорил слова, близкие каждому жителю осажденного города. Он успокаивал и вдохновлял, разжигал внутри слушателей огонь жертвенности, милосердия и стойкости. «Что может враг? Разрушить и убить. И только-то. А я могу любить…», – раздавались из транзисторов ее лиричные строки. Сейчас на Доме радио установлен бронзовый барельеф с ее строго очерченным профилем и строками из бессмертного стихотворения «Твой путь».

Даже в суровые блокадные зимы Ольга не переставала творить. В 1942 году из-под ее пера вышли поэмы «Февральский дневник» и «Ленинградская поэма», посвященные защитникам города-героя. В том же 42-ом Николай Молчанов был доставлен в военный госпиталь с обострением эпилепсии и диагнозом «дистрофия». 20 января 1942 года он ушел из жизни – следом за Майей, Ириной, Борисом, который был расстрелян в 1938 году как «враг народа». «Война сжевала Колю, моего Колю, — душу, счастье и жизнь», – запись из дневника Берггольц от 9 марта 1942.

После Победы на Берггольц обрушился шквал критики со стороны властей. Ее обвиняли в… правде. В том, что посмела она упомянуть в своих стихах настоящее лицо блокады. В том, что поддерживала дружескую связь с Анной Ахматовой. В том, что и после войны из-под ее пера продолжали выходить полные горя строки. Вышедшую после войны книгу «Говорит Ленинград» о годах работы в блокадном Радиокомитете оперативно изъяли из библиотек. На критику поэтесса ответила в стихотворении «Стихи о себе»:

Но даже тем, кто все хотел бы сгладить
В зеркальной, робкой памяти людей,
Не дам забыть, как падал ленинградец
На желтый снег пустынных площадей.

Ольга Берггольц ушла из жизни 13 ноября 1975 года. Ее последнее желание – быть похороненной на Пискаревском кладбище, среди ее близких, – не было исполнено. Могила музы блокадного Ленинграда находится на Волковском кладбище. Ленинградцам не дали даже попрощаться с ней – некролог опубликовали лишь в день похорон. Но Петербург помнит – и будет помнить всегда – то, что стоит за словами этой великой женщины, впечатанными в мемориал Пискаревского кладбища:

«Никто не забыт, и ничто не забыто».