Сразу после оставления Красной Армией города Будогощь Иосиф Сталин телеграфировал руководству северной столицы. «Федюнинскому, Жданову, Кузнецову. Судя по вашим медлительным действиям, можно прийти к выводу, что вы все еще не осознали критического положения, в котором находятся войска Ленфронта. Если вы в течение нескольких ближайших дней не прорвете фронта (немецкого – ред.) и не восстановите прочной связи с 54-й армией, которая вас связывает с тылом страны, все ваши войска будут взяты в плен. Восстановление этой связи необходимо не только для того, чтобы снабжать войска Ленфронта, но и особенно для того, чтобы дать выход войскам Ленфронта для отхода на восток для избежания плена в том случае, если необходимость заставит сдать Ленинград. Имейте в виду, что Москва находится в критическом положении и не в состоянии помочь вам новыми силами. Либо вы в эти два-три дня прорвете фронт и дадите возможность вашим войскам отойти на восток в случае невозможности (так в тексте – ред.) удержать Ленинград, либо вы попадете в плен. Мы требуем от вас решительных и быстрых действий. Сосредоточьте дивизий восемь или девять и прорвитесь на восток. Это необходимо на тот случай, если Ленинград будет удержан, и на случай сдачи Ленинграда. Для нас армия важнее. Требуем от вас решительных действий!» Чуть позже заместитель начальника Генерального штаба генерал-лейтенант Александр Василевский позвонил из Москвы генерал-лейтенанту Михаилу Хозину, командовавшему 54-й армией, которая, будучи отрезанной от основных частей Ленфронта, действовала западнее Волхова. «На ваши вопросы, – сообщил Василевской, – отвечаю указаниями товарища Сталина. 54-я армия обязана приложить все усилия к тому, чтобы помочь войскам Ленфронта прорваться на восток… Прошу учесть, что в данном случае речь идет не столько о спасении Ленинграда, сколько о спасении и выводе армий Ленфронта. Все!» Частям генерала Хозина не удалось, тем не менее, пробиться к осажденному городу.